Началась эта история давно. Более двадцати лет назад в одной из организаций (в какой, не столь уж и важно) встретились и познакомились два предприимчивых человека — Светлана Маршалова и Акоп Тополян. Работали вместе, общались и мечтали о том, как создать совместный бизнес. Такой, чтобы и по душе был, и чтобы на хлеб с маслом хватало. Но в тот момент денег для старта не было. Зато была общая мечта, боевой настрой и доверие такого уровня, что Светлана приняла судьбоносное решение — продать свою квартиру. Вложила деньги в создание бизнеса. Совместного с Акопом Тополяном. Решили, что могут преуспеть в том, в чем действительно являются профессионалами: организовать переработку риса-сырца, ведь Акоп Тополян раньше работал на элеваторе, хорошо знал и понимал всю производственную цепочку, разбирался в тонкостях этого дела, а высочайшее качество кубанского риса обеспечивало бы устойчивый спрос на продукцию.
В апреле 2005 года Светлана Маршалова нашла фирму «Промсервис-Юг», которую они купили и оформили на Акопа Тополяна. Стартовым капиталом послужила сумма, как рассказывала Светлана Маршалова, вырученная от продажи ее трехкомнатной квартиры в Кропоткине. На эти деньги купили столярный цех в станице Полтавской Красноармейского района Краснодарского края. На территории цеха установили первое оборудование — линию по переработке сырца. В Полтавской — потому что эта станица стала «его второй родиной», как выражался Акоп Тополян, он там знал каждую собаку, как и они его: в 1977-м он начинал свою трудовую деятельность на Полтавском элеваторе.
Вперед, в светлое будущее!
Поначалу бизнес шел тяжело. Требовались постоянные финансовые вливания. Экономили каждую копейку, искали выход, как могли. Сельхозпроизводители — продавцы риса-сырца являются плательщиками единого сельхозналога и освобождены от уплаты НДС, да и свою продукцию готовы были отпускать по преимуществу за наличные деньги. Продажа переработанного риса не приносила больших доходов. Это подтолкнуло предпринимателей к поиску обходных путей для увеличения прибыли. Не зря вокруг ООО «Промсервис-Юг» работало столько фирм, которые в скором времени просто «исчезали» из делового сообщества. Светлана воспринимала «Промсервис-Юг» как свое детище, душой болела за дела фирмы, а потому вести бухгалтерию они пригласили человека, которого они оба — и Тополян, и Маршалова — давно хорошо знали,— Александру Нерсесову.
В 2006 году Акоп Тополян слег в больницу, перенес тяжелейшую операцию. Всё это время Светлана поддерживала его, как могла. В один из своих визитов в больницу Светлана позвала с собой Александру, которую Акоп Хачикович научил своей подписи, чтобы визировались производственные документы и его временное отсутствие не тормозило делопроизводство. А дальше это вошло в постоянную практику: позднее, уже выйдя из больницы, Акоп Тополян в приказном порядке обязывал Александру визировать на глазах сотрудников стопки документов. Так и работали.
Производство расширялось. В этот период за счет банковских кредитов на «Промсервисе-ЮГ» велось активное строительство новых зданий и мощностей. Они оформлялись на физическое лицо — Акопа Тополяна. А ООО «Промсервис-Юг» их арендовало. Не бесплатно. А там — всё понятно, ведь карман-то, по сути, был один. Дальше — больше. Новые производственные мощности позволили увеличить объемы закупки и переработки риса-сырца. Экспорт превзошел все ожидания, от покупателей не было отбоя. На загрузку стояла очередь из машин. Рассчитывались покупатели, как рассказали нам участники тех событий, кому как удобно: кто перечислениями, кто за наличные. И тут, вероятно, дважды хорошо — и наличные деньги, и возмещение экспортной пошлины. Результат понравился. И тогда нашли еще один способ снизить издержки: крупные покупки, не связанные с производством, оформлять через счета фирмы. Платежи отражались в книге покупок, например приобретение стройматериалов, ставились на баланс, а потом списывались как израсходованные, что позволяло отнести их на статью «Затраты». Если это касалось каких-то крупных личных приобретений сотрудников или родственников, лояльно относившихся к руководству предприятия, то старались провести затраты через счета фирмы, а потом физическое лицо отдавало наличные за свои приобретения. По такой схеме убедили провести затраты на стройматериалы Александру Нерсесову, когда та за счет накоплений отца надумала строить гостевые домики в Джубге: «Мол, какая тебе разница!». И она на это согласилась, потому что отношения в компании были дружеские. Настолько дружеские, что на многих сотрудников компании были оформлены банковские карты, которыми руководство пользовалось в интересах бизнеса, или приходили банковские переводы от зарубежных партнеров ООО «Промсервис-Юг» и других аффилированных фирм. Но при этом контроль за финансами был жесточайший: практически ежедневно директор лично скрупулезнейшим образом проверял все движения денег с точностью до копейки. Любая «нестыковка» в этом вопросе практически сразу означала увольнение.
Всё было прекрасно и замечательно: веселые корпоративные вечеринки, совместные семейные праздники и дни рождения, к тому времени выросли и стали принимать участие в бизнесе дети Тополяна. Вот только денег всегда было мало, как в той сказке про Жадного Раджу, который кричал «Еще! Еще!», не имея сил вымолвить слово «Хватит!», и золотую антилопу, которая умела высекать своими копытцами золотые монеты. В качестве золотой антилопы здесь выступал бюджет Российской Федерации, а лазейки в законодательстве позволяли столь искусно высекать «золотые монеты». Чтобы не привлекать излишнего внимания надзорных органов, выручку рассеивали между аффилированными фирмами так, чтобы размеры возмещения средств из бюджета не превышали трех миллионов рублей в квартал.
Спасайся кто может!
Может, всё бы так и продолжалось по сей день, если бы между давними партнерами, Светланой Маршаловой и Акопом Тополяном, не пробежала черная кошка. Не будем вдаваться в тонкости их разногласий, только оказались они настолько серьезными, что бизнес начало лихорадить. Начались перебои с перечислением денег партнерам, в конце 2017 года начались перебои с выплатой зарплаты, а в начале 2018 года — в январе, феврале и марте — ее и вовсе перестали выдавать. По убеждению руководства, одна из подчиненных — Александра Нерсесова взяла кредит на свое имя, как на частное лицо, чтобы за счет этих средств погасить долги по зарплате перед сотрудниками. А насчет формальностей: ну куда там, какие расписки, свои люди — сочтемся, ведь столько лет работаем вместе. Потом и вовсе начало происходить странное: Акоп Хачикович Тополян официально объявил о том, что всё руководство фирмой он передает сыну Рафаэлю, а всех сотрудников бухгалтерии выгнали и заблокировали доступ к 1С. И в этот момент начинается налоговая проверка. Из Краснодарского офиса вывезли документы и компьютеры. Маршалова пыталась выяснить, что происходит. Они с Тополяном ругались и скандалили, рассказывают очевидцы. От былой идиллии не осталось и следа. Давние партнеры стали врагами. Александра Нерсесова упорно продолжала ходить на работу в надежде получить от Тополяна возмещение своего кредита. Двадцать девятого июня 2018 года ей предложили написать заявление об увольнении задним числом. А когда она отказалась и потребовала возмещения кредита, стали поступать угрозы. «Я всерьез опасаюсь за свою жизнь,— говорит Александра Нерсесова,— ведь я свидетель. Да и кредит мне возвращать, судя по ситуации, никто не собирается. Более того, меня пытаются обвинить в том, чего я не делала, а под это списать все махинации на фирме». Потом, в июле 2018 года, Тополян и Маршалова встречались еще раз под предлогом урегулировать отношения. Не получилось.
Ты помнишь, как все начиналось?
В феврале 2019 года скоропостижно скончалась Светлана Маршалова. Тополян не пришел с ней проститься. В память об их отношениях и деловом партнерстве Тополян решил зацепить побольнее и в марте написал заявление в полицию, в котором обвинил Маршалову и Нерсесову сначала в хищении строительных материалов, потом в хищении денежных средств — в этом он и сам не сразу определился. В особо крупном размере. Тут, как говорится, два в одном флаконе — и насолить, пусть задним числом, и финансовые махинации списать. Подвернулся удобный случай — почему им не воспользоваться? Ведь если бы была жива Светлана, вряд ли бы это было возможно. Она многое могла бы прояснить. Как и невозможно логически объяснить, почему только спустя два года Акоп Тополян заявил о том, что у него украли тридцать миллионов? А он два года этого «не замечал». И это притом, что в ООО «Промсервис-Юг» он ежедневно лично проверял все счета, все движения денег с точностью до копейки.
Мертвые ответить не могут. А живые могут. Александра Нерсесова на данный момент является обвиняемой по делу о хищении средств у ООО «Промсервис-Юг», возбужденному в станице Полтавской Красноармейского района Краснодарского края. Попутно с этим продолжает выплачивать взятый ею по настоянию бывшего руководства кредит. Почему это стало возможным — вопрос без ответа. Как и нет ответа на вопрос, почему следственные органы Красноармейского района игнорируют показания Нерсесовой о серьезных финансовых и налоговых махинациях на предприятии. Почему во внимание берется лишь один коротенький эпизод, который касается только ее стройки — это было в 2016 году, но при этом нет внимания к тому, что таким же образом через счета предприятия и раньше, и позже проводились затраты других сотрудников: в 2015 году — строительство гостевых домиков Светланой Маршаловой, ранее — в 2014 году строительство частного дома для сына Тополяна? Почему нет комплексной проверки по финансовым операциям фирмы? Почему показания свидетелей по другим фактам остаются без внимания? Как и без ответа остается вопрос, на каком основании летом прошлого года у Нерсесовой силами сотрудников полиции Красноармейского района пытались арестовать принадлежащие ей гостевые домики в Джубге и передать их семейству… бывшего шефа, и лишь вмешательство ГУ МВД по Краснодарскому краю и прокуратуры края позволило остановить этот незаконный захват. Почему попытка передать чужую собственность в пользу третьих лиц осталась без внимания Прокуратуры Красноармейского района? Кстати, следствие в отношении Нерсесовой должно было закончиться 29 апреля по истечении годичного срока, отведенного законом для предварительного следствия. Оно продлено. Формальные причины для этого, конечно, будут найдены. Но если по существу — в этом ли дело? Ответ на этот вопрос тоже могли бы дать надзорные органы. Как и прояснить, а нет ли особых отношений между участниками процесса с разных сторон? И почему тот факт, что в Ленинском суде Краснодара Акоп Хачикович проходит обвиняемым по статье 199-й — уклонение от уплаты налогов в особо крупном размере — и остается без внимания при проведении следственных действий в Красноармейском районе? Почему в ходе следствия эти факты игнорируются? Почему следственные органы в Полтавской не желают проверить сообщения о преступлении в отношении бюджета РФ со стороны руководства крупного предприятия?
Вроде в одном государстве живем. В Москве на разных уровнях борются за чистоту рядов в следственных органах, и мы периодически видим сообщения о том, что коррупционеры попадают под стражу и получают реальные сроки. В Краснодарском крае прошел ряд громких коррупционных дел в отношении судей и представителей следственных органов. Государство демонстрирует нам, его гражданам, верховенство закона над всеми должностями и связями. Так все-таки в одном государстве живем? Где главенство закона в нашей истории? Или «всё схвачено»?
Игорь СЕЛИВАНОВ
От редакции
Не все известные нам факты о деятельности ООО «Промсервис-Юг» и Акопа Тополяна нашли отражение в этой статье. Мы отправим официальные запросы в правоохранительные органы для проведения тщательной проверки изложенных фактов и принятия необходимых процессуальных решений.
Публикация является дословным воспроизведением материала, распространенного газетой «Аргументы недели» №18 (712) от 13 мая 2020 года
